Зафиксированные на территории восточноафриканских стран (Кения, Уганда, Танзания и пр.) месторождения полезных ископаемых пока не позволяют им осуществить намерения по превращению в крупных мировых поставщиков энергоресурсов.
Так, объем кенийско-угандийских залежей «черного золота» достигает 4 миллиардов баррелей, что вызывает самое серьезное отношение.
Хотя действия местных правительств объяснимы политически и во многом справедливы, их отношение серьезно влияет на реализацию проектов как в финансовом, так и в других вопросах.
— главная претензия заключается в обязательном требовании использовать местные ресурсы. В условиях недостаточного образовательного уровня, слабой квалификации и недостатка инфраструктуры судьба многих нефтегазовых проектов ставится такой политикой под вопрос,
— местное законодательство не отличается достаточной четкостью, еще больше страдает правоприменительная практика, а отдельные племена и сообщества вообще не утруждают себя юридическими тонкостями, крайне произвольно понимая заключенные соглашения. При этом, правительства, не утруждают себя посредничеством а просто перекладывают взаимодействие на «пришлые» компании.
— затраты на обучение местных жителей, строительство инфраструктуры велики, сроки строительства также большие и все это на фоне достаточно значительных политических рисков.
— длительный срок участия местных властей, компаний и населения в совместных проектах еще не является гарантией нормального взаимодействия. Нигерия, добывая нефть более 50 лет, лишь совсем недавно смогла обеспечить проекты опорной инфраструктурой и относительно неплохо обученным персоналом. Точно также, добывающая газ еще с советских времен Ангола, «ухитрилась» сорвать выполнение перспективного СПГ-проекта.
Тем более некстати пришлась вспыхнувшая в Западной Африке эпидемия Эболы, также доставившая инвесторам немало неприятных опасений.
Т.о., пока развитие нефтегазового сектора тормозится большим количеством местных факторов, большой конкуренции традиционным нефтедобывающим регионам ждать не приходится. Хотя время идет, и все может измениться уже в среднесрочной перспективе.